Ольга Елисеева - Нежная королева [= Хельви — королева Монсальвата]

Первым порывом Харвея был гнев. Как они посмели подвергать его своим сатанинским обрядам? Он посланец королевы и не требовал от них ничего, кроме исполнения их прямого долга подданных! Но консорт сдержал себя, он всегда предпочитал сначала подавить чувства, а потом говорить.

— Не скрою, господа, — справившись с голосом, начал Деми, — что ваши обычаи не привычны для мня, а устроенное вами испытание не может быть мне приятным, но так или иначе, — Харвей провел ладонью по лбу, — вы приняли мои условия, это отрадно. Я уполномочен ее величеством дать вам гарантии безопасности. Гранарская корона рассматривает Мальдор как свою неотъемлемую часть и будет защищать остров всеми доступными ей средствами.

Его заверения удовлетворили капитул. Из любопытства Харвей решил посетить конец службы в главном соборе крепости. Здание поразило консорта своими внушительными размерами и формой: лес устремленных ввысь витых шпилей, богатейшая каменная скульптура, витражи не только в розе над порталом, но и во всех стрельчатых окнах между колоннами, фактически заменявших простенки. Орган молчал. Хор пел гимны, и все присутствующие стояли, склонив оба колена, что показалось консорту очень непривычным.

Обитый алым бархатом алтарь был нарочито пуст. Прямо из-под сводов свисала длинная шелковая хоругвь красного цвета с вышитой на ней золотом Чашей. Внизу красовалась надпись: «Хик Амицитур Арча Цедерис». Напрягши свои скудные знания альбицийского, Харвей дал фразе вольный перевод: «Мы отдали то, что хранили».

И странное признание, и вся служба у пустого алтаря произвели на принца впечатление чего-то опустевшего. Покинутого. Как выеденная яичная скорлупа. Или разбитый глиняный кувшин, из которого вытекло вино. Его стенки еще остались, но они уже больше никогда не послужат. Так и здесь: сохранился пышный обряд, лишенный главного содержания, и острая тоска по навсегда ушедшему. Консорт покинул храм с тяжелым чувством.

После короткого завтрака Харвея повезли осматривать остров. Деми важно было удостовериться, что укрепления Альбуфера способны выстоять против папского флота, буде святой престол в Альбицы, побуждаемый тайной деятельностью могильщиков, вновь ополчится против осколков ордена.

Действительно, и порт, и крепость, и небольшие замки на южном побережье значительно пострадали в результате недавних войн с Фаррадским султанатом. Консорт облазил брустверы, пробоины мощных стен, остатки вражеских подкопов под фундаменты башен и с сожалением вынужден был констатировать, что еще одного сильного удара Мальдор может и не выдержать.

— Вон там и там легче возвести временные деревянные укрепления, пока вы не восстановите новых каменных стен. — Деми хлыстом указал мессиру Ружеро на кривую линию побережья, открывавшую свободный путь к порту.

— К несчастью, у нас почти нет леса. — отозвался командор. — Был на северном берегу, но в годы войны мы почти полностью вырубили его для постройки и починки кораблей.

Консорт поднял бровь.

— Отсутствие древесины — наша беда. — пожаловался Ружеро. — Оно ставит под вопрос вообще существование у нас флота.

— А вы насадили новые деревья? — мрачно осведомился Деми. — Или орден не заботится о таких мелочах?

— Вы оскорбляете нас, сир — возмутился командор. — Орден всегда чтил живые проявления Божества. Мы возродили лес, но кедры растут медленно.

— Прошу прощения. — Харвей склонил голову в извиняющемся поклоне. — Я должен был внимательнее отнестись к вашим верованиям. С лесом мы поможем вам, как только установится навигация.

С гребня, на который они сейчас въезжали, открывался вид внутренних дворов, окаймлявших порт замка. Как муравьи внизу ползали рабочие среди гор обтесанных гранитных блоков. Каменщики замешивали глину, слышался стук мастерков.

— Наши мастера очень пострадали во время разгрома ордена, — сказал командор, — эти фанатики из Альбицы убивали даже простых каменщиков, полагая в дикости своей, что и они сопричастны великих таинств.

— Скажите, — вздрогнув, спросил Харвей, поворачиваясь к мессиру Ружеро, — а правда, будто для того, чтоб стены стояли прочно, под ними обязательно должен лежать убитый человек?

Деми уловил на добродушном лице командора легкое смятение.

— Лишь то дело крепко, под которым течет кровь. — опустив свои мягкие карие глаза быстро ответил мессир Ружеро. — Легенды остаются легендами. Но под стенами Альбуфера за десять лет погибло и похоронено столько бывших братьев Золотой Розы и язычников, что, кажется, крепость будет стоять до скончания веков.

Деми плотнее запахнулся в плащ.

— Едемте, командор. Мы увидели все, что было необходимо.

Заручившись поддержкой острова в грядущих, пока не вполне ясных опасностях, и пообещав всемерную помощь храброму братству Мальдора, Харвей отбыл в обратный путь. Он не промедлил ни дня. Смутное предчувствие говорило консорту, что надо поспешить в Гранар, именно там сейчас и разворачиваются главные события, о которых он ничего не знает.

Обычно на грани зимы и весенних штормов орденский флот не выходил в море. Но, ради консорта, по приказанию командора, большая галера в сопровождении трех судов поменьше отплыла из порта Альбуфер и взяла курс на Крак де Грот.

Возвращение в Гранар было столь же трудным, как и плавание до Мальдора. Большие корабли с трудом боролись с волной, и бывший беотийский адмирал не раз пожалел об утлой барке контрабандистов, куда легче разворачивавшейся по ветру.

Добравшись до южного побережья, Деми с досадой почувствовал боль в горле, но заставил себя не обратить на нее внимание. Верхом, в сопровождении нескольких гротских рыцарей консорт поскакал на северо-восток. Его словно черт подгонял. Последние полдня дороги Деми ощущал уже сильный жар. Но, умея усилием воли перешагивать через собственную слабость, он не позволил себе останавливаться на отдых. «Стоит только разныться… — уговаривал себя Харвей, — Ну же, давай, старина, уже скоро!»

В столице стояли по-весеннему теплые дни. Хрустальные ожерелья сосулек таяли на глазах, обрушиваясь на землю каскадами капель. Оживились воробьи, их веселый гвалт сливался на улицах со скрипом тележных колес, громкими голосами торговок, предлагавшими раннюю зелень, и стуком расколачиваемых после зимней стужи мансард.

Королева встретила его так, как он и ожидал.

— Ну? — ни радости, ни поцелуев. — Что у них?

Только после того, как Харвей заплетающимся от усталости языком поведал о положении дел на Мальдоре, Хельви подняла руку и потрогала ладонью его лоб.